Сирийские и иракские беженцы проторили себе путь в Европу. И это стало проблемой. Европейская инфраструктура оказалась не готовой к наплыву десятков тысяч людей другой культуры. Более того, сами европейцы в очередной раз встали перед выборами – относиться к беженцам как к бедным родственникам или как к не званным гостям?

Пока они размышляют над этой проблемой и изыскивают способы ее решения, в другом углу мира тихо радуются. У Европы появилась слабинка – а, значит, на нее можно нажать, использовав ее в своих интересах.

И эти интересы касаются не столько Европы, сколько Украины.

Капля камень точит

Даже среди многих европейцев бытует мнение, что сирийцы только сейчас начали бежать из собственной страны. И что бегут они исключительно в Европу, тогда как исламские страны не хотят их принимать. Это категорически неверно. Основной поток мигрантов до этого принимали именно государства-соседи Сирии – например, Турция приняла два миллиона, Иордания – около полутора, Ливан – чуть более одного. Сравните с 300 тысячами, бежавшими из Азии в Европу. Просто обитание беженцев в тех странах – равно как и сопутствующие ему проблемы – не получало такого освещения в медиа. Отчаявшись вернуться домой, многие из них потянулись дальше – в Европу. Причем, что характерно, в Европу в основном стремится не самая бедная их часть: уже само перемещение, даже самыми нелегальными каналами, влетает в четырехзначную копеечку в долларовом эквиваленте.

Европа и до этого сталкивалась с беженцами от серии ближневосточных конфликтов “арабской весны”. Но до этого это были, в основном, люди, бегущие из Ливии и Туниса через остров Лампедуза. Там довольное короткое транспортное плечо – они добегали до Италии и там и оседали. Либо пересекали слабо охраняемую итало-австрийскую и еще более прозрачную австрийско-германскую границу и попадали в Германию. Проще говоря, они сразу бежали на Старый Запад.

Иной расклад – у нынешних беженцев. Они входят в Европу через Грецию. А это значит, что на пути к вожделенной Германии или Франции им нужно пересечь много границ центрально- и восточноевропейских государств – менее богатых и менее расположенных к приему мигрантов. Это создает напряженность – инфраструктурную, политическую, криминальную и даже идеологическую.

Критична ли она? Безусловно, нет. Население одного лишь Евросоюза (не считая европейских государств, не входящих в его состав) – более полумиллиарда человек. Несколько сотен тысяч беженцев – капля в европейском океане. Но эту каплю можно использовать, если правильно осветить ее присутствие.

И есть в мире страна, которая обладает для этого как возможностями, так и желанием. Можно даже сказать, потребностью.

Что ищет Кремль в песках Востока

Недавно Россия резко нарастила свое присутствие в сирийском конфликте, одновременно пойдя на частичную деэскалацию ситуации на востоке Украины. Не будучи в состоянии продавить необходимые для себя условия урегулирования донбасско-крымского кризиса, позволяющие легитимизировать аннексию Крыма и превратить Донбасс в поводок для Украины, Кремль решил зайти с другой стороны и сыграть на том поле, на котором еще можно выбить аргументы для торга как с ЕС, так и с США. 7 сентября тема Сирии стала ключевой на Совете безопасности РФ. Тогда же произошло заметное смещение внимания “первых лиц” РФ с украинских границ на Ближний Восток. И вот, уже известно, что в Сирии находятся на менее 1700 российских военных, что явно многовато для обороны небольшого пункта базирования в Тартусе, оставшегося еще с советских времен. При этом поступает информация, что РФ строит и дополнительные базы к северу от Латакии, а также перебрасывает туда боевые самолеты.

Активизация российского присутствия в Сирии удивительно совпала как с усилением потоков беженцев, идущих через Турцию и Грецию, так и с резким усилением освещения связанных с этими потоками проблем.

Для Кремля его «сирийская кампания» решает сразу несколько вопросов. Здесь даже не “одним выстрелом – двух зайцев”. Здесь внушительный картечный залп по всему лесу. На поверхности лежат и довольно очевидны политические причины: ситуация в Украине уже не оставляет пространства для маневра – и Россия разжигает горнило сирийской гражданской войны лишь затем, чтобы потом выгодно сменять свое участие в разрешении тамошнего кризиса на снятие санкций, признание оккупации Крыма, согласие с кремлевской схемой “решения донбасской проблемы” и тому подобные бонусы. Пока, к слову, не очень разжигается – благо, после закрытия воздушных коридоров над третьими странами переброска грузов и войск усложнилась. Но если чекисты и умеют быть в чем-то по-настоящему старательными, так это в пакостях. Раскрутка проблемы беженцев – дополнительный аргумент в убеждении европейцев, что с Россией надо не просто торговаться, а торговаться побыстрее, что этот торг – не просто политический вопрос, но предмет личной заинтересованности каждого гражданина ЕС. Некоторые наблюдатели напирают на экономику: хоть доля Сирии в мировой нефтедобыче недостаточно серьезна (менее десятой доли процента), и не способна переломить тенденцию снижения цен на нефть, но зато Сирия важна как потенциальная транзитная территория для доставки иракского нефти и катарского газа в Европу.

Однако, к сожалению, многие упускают не менее важный эффект, который пришелся как нельзя кстати для Кремля: психолого-идеологический. Конфликт в Сирии способен повлиять на внутриполитическую ситуацию в ЕС, изменить отношение европейцев к “внешнему миру”, а граждан стран бывшего СССР – к Европе.

Сами посудите: какой шанс представить Европу местом, куда вам точно не надо! Российский гражданин с радостью еще раз убедится, какие проблемы у них там в загнивающей Европе – оказывается, ее зло и ничтожность находит выход не только в отношении к однополым бракам и сексуальному образованию. Украинец или там белорус убедится, что в Европе небезопасно, и радостно вздохнет – вот, у нас такого нет. И начнет глубокомысленно рассуждать о смерти духа старой Европы. Что вполне укладывается в российскую коммуникационную стратегию: важно, чтобы житель экс-СССР вновь научился противопоставлять себя и европейца, а уж какой вопрос для этого использовать – дело десятое.

Также проблема иммигрантов – хороший шанс увеличить удельный вес союзников Кремля в европейской политике. Конфликты такого рода не только повышают внутреннее напряжение в странах Европы, но и повышают популярность маргинальных ранее партий, от ультраправых до ультралевых. Сейчас уже ни для кого не секрет, с кем плотно сотрудничает ряд европейских маргиналов. И не только ультранационалистов: так, в Венгрии антииммигрантскую риторику успешно оседлал действующий премьер Виктор Орбан, а в Словакии – глава ее правительства Роберт Фицо. Оба относятся к тем людям в руководстве ЕС, с которым Владимиру Путину говорить много проще, чем с остальными.

Наконец, проблема беженцев – лучший аргумент для закрытия границ. Сейчас страны Центральной Европы явочным порядком усиливают охрану кордонов просто для того, чтобы как-то контролировать потоки мигрантов. А еврокомиссар по внутренним делам и вопросам миграции Димитрис Аврамопулос заговорил о создании общеевропейской пограничной системы с мультинациональными патрулями. Россияне небеспочвенно надеются, что ужесточение режима въезда и выезда в страны коснется не только выходцев из исламского мира. “Одним из следствий миграционного кризиса стало исчезновение лозунгов “Украина – цэ Европа”. Украине теперь точно не на что надеяться в плане получения права на интеграцию с Европой” – радуется у себя в блоге популярный в РФ публицист Анатолий Несмеян, более известный как el-murid. Похоже, что он не единственный человек в РФ, который на это рассчитывает.

Лакмус коллективного Киселева

Вообще российская машина пропаганды – лучший индикатор смены векторов российской внешней политики. Благо, она отличается повышенной чуткостью не только к прямым распоряжениям, но и к настроениям кремлевских мудрецов. О чем же говорят заголовки российских медиа, внезапно начавших уделять много меньше внимания набившему оскомину украинскому вопросу – и как они описывают ситуацию в Европе?

“Геи” уже неактуальны: Европа загнивает по-новому.

“Беженцы ставят под вопрос Шенгенское соглашение” – утверждает либеральный “Коммерсантъ”, с ноткой осуждения, но очень уж красочно описывающий венгерские усилия по усилению своих границ. Московский комсомолец уточняет у экспертов, считаются ли беженцы, погибшие по пути в Европу, шахидами. Печально известный украинскому зрителю Владимир Соловьев на радио Вести.ФМ дискутирует с президентом “Института Ближнего Востока” Евгением Соколовским о “ударе, нанесенном под дых Европе” и о злобных империалистах, “домахавшихся” к России из-за ее сирийской политики.

Ну а Комсомольская правда, в лучших своих традициях, просто нашла доктора философских наук, который проанализировал Twitter и установил, что миграцию беженцев спровоцировали США и Великобритания.

Безусловно, это, в основном, работа на внутреннюю аудиторию. И отчасти на “ближнее зарубежье” – то есть граждан стран бывшего СССР. Но вот уже Russia Today дает большое и развернутое интервью президента Сирии Башара Асада. Где тот рассказывает, как Европа то оплакивает беженцев, то наводит ружье.

Кажется, украинцы могли бы вздохнуть и расслабиться – впервые за два года они перестали быть главными персонажами российской демонологии. Однако Украина все еще находится в роли желанной добычи – просто острие атаки перенесли с нее на ее европейских союзников.

Информационная часть войны

Похоже, очень скоро мы станем свидетелями прямой атаки российских информационных войск на Европу. Пока они еще только расчехляют клавиатуры и тренируются на собственных согражданах. Но скоро, с активизацией действий российских ВС на территории Сирии, может начаться активизация российских медиа, “ольгинских батальонов” и “лояльных экспертов” в самой Европе.

Развернувшаяся кампания уже касается и украинцев – а они, увы, настолько устали от роли бедных родственников Европы, так хотят видеть в ней кого-то другого, что уже и сами готовы рассматривать проблему беженцев под мощнейшей лупой, рассуждая о исламизации Старого Света. Конечная цель – заставить украинцев отказаться от евроинтеграции – не так уж и недостижима. Если немалую часть общества удалось настращать “засилием извращенцев в Европе” – как много людей отпугнет значительно более яркая телевизионная картинка с беженцами?

С другой стороны, возможность и опасность всегда ходят рука об руку. Ища в сирийской авантюре выход из украинской, российское руководство сильно рискует. Если ситуация на фронте обернется не в пользу Башара Асада, если начнутся заметные потери среди российских военнослужащих (включая, заметим, выходцев из Крыма) — вместо аргумента в споре с Европой и США Кремль получит лишь фрустрацию собственных граждан. Такое мнение уже сейчас озвучивается в РФ: так, профессор МГИМО и заведующий тамошней кафедрой связей с общественностью Валерий Соловей прямо предупреждает: сирийский конфликт не способен стать в сознании российских граждан полноценной заменой украинскому и вместо мобилизации может, наоборот, демотивировать общество. В свою очередь, как для Европы, так и для Украины очень важно, чтобы все участие российских солдат в этом конфликте, включая потери и неурядицы, было тщательно задокументировано. Равно как и российские действия на информационных фронтах.

Вместе с тем, странам ЕС, важно устоять перед настойчивыми попытками убедить их население, что конфликт в Сирии необходимо срочно прекращать путем уступок Асаду и обращения за помощью к Путину. А для этого им придется привыкнуть к тому, к чему уже привыкли украинцы – к выявлению и разоблачению внешних информационных вливаний.

Украинцам же важно просто уберечь в себе проевропейский запал. Им еще не один год будут рассказывать, что Европа – это ужасное место, где геи в розовых стрингах вступают в браки с исламскими террористами. Но нужно понимать, что те, кто это рассказывают, сами держат в голове матримональные отношения – очередной брак Украины с тем или иным москвоцентричным интеграционным проектом.

Как показывает история, это значительно более страшное извращение.

Автор: Алексей Вольный